Научно-исследовательское судно
"Космонавт Георгий Добровольский"

Посвящено внукам

А.Г.ПРОЩЕНКО, старшина 1-й статьи. В 1941-1946 гг. командир орудия 1-й башни линкора "Октябрьская революция"

 

ТАК СРАЖАЛИСЬ КОМЕНДОРЫ ЛИНКОРА "ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ"

 

Война застала линейный корабль "Октябрьская революция" в главной военно-морской базе КБФ — Таллине. Обстановка на сухопутном фронте складывалась таким образом, что дальнейшее пребывание линкора на Таллинском рейде было неоправданным. В начале июля линкор перебазировался в Кронштадт и включился в единую систему обороны Ленинграда.

О боевых делах "Октябрьской революции" в сентябре 1941 г. расскажут другие авторы. Могу только сказать, что линкор с честью выполнял все боевые задания командования, наносил ощутимые удары по наступавшим войскам противника.

В жарких сентябрьских боях линкор и сам получил ряд тяжелых повреждений. В частности, были выведены из строя 2-я и 3-я башни главного — 305-мм калибра, разрушена верхняя палуба на баке со всем шпилевым и якорным хозяйством. Были и другие повреждения. Кораблю нужен был срочный квалифицированный ремонт. С этой целью линкор в ночь с 22 на 23 октября перешел в Ленинград.

Хорошо запомнилось утро 23 октября 1941 года. Снега еще не было, но ночной морозец укрыл землю инеем. У стенки завода уже стояла баржа, через которую с корабля на берег сразу же стали наводить трап.

Время приближалось к обеду, когда на корабль начали прибывать заводские рабочие. Они всегда были нашими желанными друзьями. Мы вместе всегда занимались ремонтом и регулировкой механизмов, вместе садились и за обеденный стол. Отличное знание обслуживаемых механизмов старшинами и матросами как нельзя лучше сочеталось с умением рабочих эти механизмы ремонтировать.

Первое, что необходимо было сделать корабельным артиллеристам, — это почистить и смазать орудия. Во время сентябрьских боев у нас такой возможности не было, а оружие всегда должно быть в полной готовности к боевым действиям. К этой работе мы приступили сразу же после завтрака. Надо сказать, что чистка 305-мм орудий, длина которых 16 метров, тяжелый физический труд. Поэтому к этой работе, как правило, привлекался весь личный состав башни — 68 человек.

На этот раз башню пришлось развернуть на правый борт на 120, потому что место, где мы всегда чистили орудия, было взорвано вражескими бомбами. На месте прежнего бака, где в мирное время на досуге собирались курильщики, даже самодеятельные концерты ставили, зияла пропасть.

До прихода в Ленинград питание на корабле было по обычным нормам для плавсостава, поэтому мы еще не знали, что нормы на продукты питания жителям города уже значительно уменьшены. Наступил обеденный перерыв. Как и в прошлые годы, приглашаем за стол и рабочих завода. Отобедали, как и прежде, по-флотски, только дневальный по кубрику не один раз ходил в хлеборезку за добавкой. Хлеб подавался на стол еще по потребности. Думалось, что так оно будет всегда. Мы еще не успели уяснить себе, что в вопросах обеспечения  населения продовольствием события уже развиваются совсем по-другому. Тут же за столом рабочие стали завертывать хлеб в бумагу и рассовывать по карманам. Мы чистосердечно помогали им в этом. Так мы впервые убедились, что зловещее явление блокады нависает над жителями города и теми, кто стоит на его защите.

Ненависти нашей к врагу не было предела. Мы готовы были день и ночь громить фашистских захватчиков, окопавшихся под Ленинградом, до полного их уничтожения. Но от нас это меньше всего за висело. В условиях блокированного города, особенно в октябре 1941 г., мы имели весьма ограниченное количество снарядов, запасы которых в сентябрьских боях были значительно израсходованы, подвоз же боеприпасов и продовольствия в то время был незначительный. Поэтому нормы расходования снарядов были жестко лимитированы.

К концу октября до невероятно малых размеров были уменьшены нормы питания личному составу на флоте, в том числе и на нашем корабле. Появились признаки дистрофии среди личного состава. Но даже в такое трудное время нас не покидала уверенность в том, что все эти трудности — явление временное и что рано или поздно враг будет разбит. Нужно было выстоять, чего бы это ни стоило. Причем выстоять не в пассивном ожидании, как будут развиваться события, а работать, делать все то, что умножало бы наши силы, накапливало бы нашу мощь для полного разгрома зарвавшегося врага.

Мы видели, в каких ужасных условиях ленинградцы давали фронту вооружение и боеприпасы, ремонтировали танки и другую военную технику, несмотря на голод и другие лишения, какие только могут быть в блокадном городе. Многие умирали, но до конца дней своих трудились честно и добросовестно.

Много дел было у нас на корабле, но тем не менее многие из нас привлекались к несению службы и на других объектах, в том числе и к патрулированию на улицах города. В декабре 1941 г. и мне неоднократно приходилось нести патрульную службу на Большом проспекте Васильевского острова. Причем патрулирование осуществлялось в основном в вечернее и ночное время. Однажды мы шли по Большому проспекту Васильевского острова в сторону Гавани. Нас было трое: командир башни, краснофлотец (фамилию сейчас вспомнить не могу) и я, тогда старшина 2-й статьи. Наше внимание привлек едва мерцающий огонек в полуподвальном помещении одного из домов Гаванской улицы. Спустились по ступенькам вниз. Оказалось, это булочная. Жители по карточкам получали свой блокадный хлеб. Изможденные лица этих людей как-то оживились, когда они увидели нас. Мы повернулись было уходить, но услышали голоса людей. Они просили нас, чтобы мы далеко не уходили, а подождали возле булочной, которая вот-вот должна была закрыться. На улице было совершенно безлюдно и темно. Пришлось уважить просьбу ленинградцев: мы не ушли, пока все они не разошлись по домам. Идем дальше. Надо сказать, что зима 1941 г была очень щедрой на снег. Вывозить снег было некому, да и не на чем. А вот убирался снег даже в такие морозные и голодные месяцы, как декабрь 1941 г. и январь 1942 г., довольно регулярно и тщательно. Люди едва передвигались от истощения, тем не менее снег весь как есть был собран в большие кучи  Мы шли как по накатанной дороге и восхищались мужеством, чувством ответственности и гражданским долгом этих людей.

На одном из сугробов еще издали увидели что-то черное. Подошли ближе — на снегу лежит мужчина. Потрогали — живой, но ни говорить, ни встать не может. Что было делать? У нас были совершенно другие обязанности. Но разве можно пройти мимо, когда
человек в беде?

Мы подняли его под руки и перенесли в парадную одного из домов. Как-то довольно скоро нам удалось найти управдома, женщину. Попросили ее оказать посильную помощь замерзающему мужчине. Видя, что перед ней трое военных, она восприняла нашу просьбу надлежащим образом, засуетилась и сказала, что сделает все возможное для спасения этого человека. На обратном пути мы снова зашли в этот дом. Возле мужчины стояли две женщины и плакали. В руках одной из них чайник с кипятком и кружка. А мужчина был мертв. Ему не могли уже помочь ни чай, ни теплое помещение. Блокада уже вовсю творила свое черное дело...

Очень трудные времена наступили и для личного состава линкора. В условиях систематического недоедания и жестоких морозов той зимы на плечи личного состава была возложена сложная задача по ремонту корабля.

Истощенные голодом заводские рабочие практически не в состоянии были лично принимать участие в ремонтных работах. Мы могли  воспользоваться  только  их советами и консультациями. Матросы и старшины в короткие сроки овладевали профессиями заводских рабочих. Кстати, рабочие умело и добросовестно передавали свой опыт и знания морякам. Не все сразу получалось очень хорошо в работе, но в скором времени экипаж корабля в своем составе имел сверловщиков, клепальщиков, сварщиков, монтажников и других специалистов. В ту морозную зиму из состава 1-й башни отменными ремонтниками стали старшина 2-й статьи А.Вьюнов, краснофлотцы Н.Боровской, В.Авилкин, В.Лейкин и другие. Разумеется, и из других подразделений и боевых частей личный состав принимал не менее активное участие в ремонтных работах. Особенно много труда  потребовалось вложить для восстановления взорванной верхней палубы на баке, шпилей и всего якорного устройства. Надо было срочно ликвидировать повреждения, полученные второй и третьей башнями, с тем, чтобы как можно скорее ввести их в строй. И эта работа по ремонту башен была выполнена в первую очередь. Стоя у стенки завода, линкор занял достойное место в общей оборонительной системе Ленинграда. Имея на борту корабля 12 орудий 305-мм калибра и 8 орудий 120-мм калибра*, мы, комендоры, помышляли не только об обороне, но и о наступлении. К сожалению, в то время нужно было пока держать оборону. Четыре башни корабля поочередно несли дежурную службу на тот случай, если потребуется открыть огонь, а остальной личный состав привлекался к самым различным работам. 140 человек ежедневно работали на Балтийском заводе, где ремонтировались эскадренный миноносец "Сторожевой" и другие корабли, получившие повреждения в боях. Многие из нас несли караульную службу на других военных объектах. В этой связи запомнился такой случай. Однажды перед заступлением в караул мы строем шли на инструктаж в здание Адмиралтейства. Путь наш пролегал от 23-й линии Васильевского острова по набережной, через мост лейтенанта Шмидта, по набережной Красного флота, мимо памятника Петру I на пл. Декабристов к Адмиралтейству. По мере нашего продвижения недалеко от нашего строя стали рваться немецкие снаряды, правда, небольшого калибра. Немцы, как это не трудно понять, и, видимо, не без помощи своих лазутчиков пристреливались по идущим строем морякам и жителям города. Один снаряд разорвался совсем рядом с мостом со стороны Васильевского острова, другой угодил в мост со стороны набережной Красного флота. Два или три снаряда взорвались на крышах домов по набережной Красного флота, а последний упал метрах в десяти от нашего строя, но не взорвался. С шипением он ушел в землю метрах в пяти от памятника Петру I. Лишь после того, как мы по команде ведущего строй рассредоточились, стрельба прекратилась.

В звериной ненависти фашисты бомбили и обстреливали Ленинград и этим наносили городскому хозяйству большие разрушения, ужесточая тем самым страдания жителей города. Истомленные люди не всегда могли своими силами устранять те или иные повреждения и поэтому часто обращались за помощью к командованию корабля. Наши товарищи всегда шли навстречу просьбам горожан: исправляли водопровод, систему электроснабжения и другие объекты.

Одной из труднейших наших задач было обеспечение корабля топливом. А без него корабельные энергоустановки не могли выработать даже тот минимум электроэнергии, который необходим для ведения стрельбы. Корабль попросту был бы небоеспособен.

Моряки искали и находили на Неве вмерзшие в лед баржи. В одних находили мазут, другие сами шли на дрова. С этой целью на корабле несколько котлов были переоборудованы на дровяное отопление. Обеспечение корабля топливом — прямая обязанность электромеханической боевой части, но в условиях блокады эта проблема настолько усложнилась, что и нам, артиллеристам, часто приходилось выходить на поиски и доставку горючего.

Жизнь того времени для нас была бы изнурительной и тоскливой, если бы иногда не возникали и смешные моменты. Так, однажды на Неве в одной из барж мы черпали мазут и заполняли им бочки, стоявшие тут же на санках. Вдруг один из наших товарищей оступился и соскользнул в баржу прямо в мазут. Мороз в тот день был градусов за 30, и мазут сильно загустел. Потерпевший "аварию" матрос погрузился в жижу на половину своего роста, да так и стоит растерянный.

Сначала все опешили, а затем, убедившись, что жизни нашего товарища ничего не угрожает, раздался взрыв смеха. Коля Шестопалов, стоя по пояс в мазуте, тоже заулыбался и протягивает кверху руки. Дотянуться до него мы не можем без риска угодить в мазут головой. Что делать? Кто-то уже, желая продлить веселое настроение, кричит: "Человек за бортом". Опять — смех. Наконец нашлись веревки и с их помощью выручили попавшего в беду. Все закончилось благополучно, если не считать испорченного обмундирования.

Линкор — это стальная громада. Нечего было и думать о том, что с помощью того мизерного количества топлива, которое мы добывали, можно будет обогревать кубрики, каюты, а тем более боевые посты. Всюду был лютый холод. Голодным людям негде было согреться, везде и всюду мы находились среди промерзшего металла.

Без трудностей на войне не бывает. Для нас же, участников обороны заблокированного голода, положение усугублялось недостатком продовольствия. Голод был нашим врагом номер два.

Великий русский полководец А.В.Суворов говорил, что путь к сердцу солдата лежит через желудок. С этим нельзя не согласиться. Это — истина. И несмотря на то что мы в войну были людьми другой эпохи, другого воспитания и закалки, недостаток питания очень влиял на физическое и моральное состояние личного состава.

Наши силы умножало чувство ответственности за судьбу Родины, которая доверила нам грозное оружие. Наш народ, несший тяжелое бремя войны, находил возможность все лучшее отдавать фронту. Получали и мы всевозможные подарки, особенно кстати были теплые вещи.

Трудящиеся Киргизии — наши шефы — в критические дни блокады оказали неоценимую помощь личному составу корабля продовольствием. Оживились и курильщики, которые до сих пор курили БТЩ. как тогда говорили (бумага, тряпки, щепки). Шефы прислали настоящий ароматный табак в красивой упаковке.

Теперь уже мой замочный Чернов Петр, когда мы находились по готовности у орудия, не вспоминал о куреве, говорил больше о том. какие до войны вкусные щи и макароны готовила его мама, а пирожки с мясом подавала на стол такие, что пальчики оближешь. Мы глотали слюнки и требования прекратить неуместные разговоры.

В довоенное время на корабле мы не испытывали каких-либо существенных бытовых неудобств. Трудности были другого порядка, связанные с повышением боевой подготовки и несением службы вообще. И это нормально.

Жизнь же в блокаде была сопряжена с массой проблем и лишений Например, ничего удивительного не было в том. что тот или иной моряк, завернувшись потеплее в одеяло, наутро в постели накрепко примерзал к борту корабля.

Запомнился и такой случай Подошла очередь мыться в бане личному составу первой башни. Я пошел с командиром среднего орудия И.Матюшенковым. Я не мог и представить, что мы такие тощие. Когда разделись, я уставился на него, а он смотрит на меня как на инопланетянина.

Никогда в жизни не приходилось видеть человека, у которого бы так четко выделялись кости, обтянутые кожей. Смешно даже стало Посмеялись, погрустили и ушли мыться. Баня удалась на славу, потому что вода на этот раз была достаточно горячей.

Хороших вестей в то время было очень мало. Мы очень ждали их Однажды ночью вооруженный винтовкой я стоял на посту у входного трапа на корабль. Город затемнен. Кругом какая-то напряженная тишина. Слышна только пулеметная перестрелка стороны залива. Я и не ожидал, что именно здесь, на посту, услышу радостную новость. С корабля по трапу ко мне подошел комиссар линкора П.Я.Савин. На корабле много народу, но меня он знал. В сентябрьских боях башня, в которой я служил, весьма успешно провела все боевые стрельбы, и поэтому Петр Яковлевич неоднократно бывал у нас и беседовал с личным составом башни. На этот раз он подошел ко мне, поинтересовался, как вахта. Не холодно ли, тепло ли одет, а затем сообщил, что наши войска под Москвой перешли в наступление, успешно продвигаются вперед и заняли уже несколько городов.

П.Я.Савин — опытный политработник, и, как я понял, он даже ночью старался до кого только возможно донести эту радостную новость.

В начале 1942 г. несколько улучшилось дело с питанием, но угроза фашистского вторжения в Ленинград нисколько не уменьшилась Поскольку запас снарядов на корабле был невелик, нужно было принимать другие меры для отражения возможного вражеского наступления. Для этого из состава первого и второго артдивизионов был сформирован стрелковый батальон.

Мы хорошо знали свое дело на корабле. При ведении стрельб каждый из нас отлично исполнял свои обязанности, а вот опыта участия в боях на суше у нас не было. Обстановка диктовала как можно скорее этот пробел ликвидировать. Поэтому в начале июня 1942 г. первая рота нашего батальона была направлена в район деревни Новодевяткино для прохождения тактических занятий и освоения методов обращения со стрелковым оружием. Это был месяц напряженных занятий. Мы многое познали в тактике ведения боевых действий на суше.

В те тревожные дни наши войска и моряки Черноморского флота героически сражались на ближних подступах к Севастополю. Враг сконцентрировал свои войска на южном участке фронта в целях захватить Сталинград и двинуться дальше, на Кавказ. Крупнокалиберную осадную артиллерию из Крыма он начал переправлять под Ленинград. Было ясно, что гитлеровское командование не рассталось с идеей захвата города на Неве.

Для отражения возможного вражеского наступления на Ленинград первой роте стрелкового батальона отводился участок обороны на территории Адмиралтейского завода. Командиром роты был назначен старший лейтенант Алейников Д.И., командир 1-й башни линкора, а командирами взводов старшины башен Елисеев П., Агапов И., Абалин П. и Хлапов А. Под их руководством проводились тактические занятия на местности в Новодевяткине, а после их окончания приступили к строительству укреплений на отведенном для нас оборонительном рубеже.

Там, где река Фонтанка соединяется с Невой, недалеко от берега мы построили хорошо оборудованный бронированный дот. Сектор обстрела дота прикрывал устье реки Невы и прилегающую территорию с левого фланга. Было создано много других огневых точек для автоматчиков, а также для пулеметов и противотанковых ружей. Командный пункт роты находился в цокольном помещении Кораблестроительного института.  В некоторых зданиях, если это было необходимо для сектора обстрела улицы, мы пробивали амбразуры, а в других, наоборот, окна закладывали кирпичом. Толстые и прочные стены старых заводских и жилых зданий как нельзя лучше подходили для создания огневых точек.

С болью в сердце и ненавистью к врагу начинали мы каждый трудовой день на строительстве дота. Дело в том, что каждый раз за ночь Нева своим течением из верховья приносила замерзшие в льдинах трупы солдат и часть из них завихрением между Невой и Фонтанкой прибивало к берегу, где мы строили дот. Мы брали шесты и отталкивали льдины на быстрину, уносившую их в залив.

Жуткое это было занятие, но, к сожалению, других действий мы тогда при всем желании совершить не могли. Немало уносила Нева в залив и гитлеровцев, нашедших бесславный конец у Невской Дубровки.

После того как был построен оборонный узел на территории Адмиралтейского завода, мы сразу же приступили к строительству таких же сооружений на новом участке в районе проспекта Маклина, улицы Римского-Корсакова и реки Пряжки. Во многих домах этого микрорайона были созданы огневые точки самого различного назначения. Моряков, не один год прослуживших на кораблях, не нужно было убеждать в том, как велико значение в бою дисциплины, высокой организованности, чувства воинского долга перед Родиной и взаимовыручки. Поэтому, наряду со своими прямыми обязанностями обеспечения нужд фронта артиллерийским огнем, мы систематически проводили тактические учения на наших оборонительных рубежах. Командир роты, а затем и командир батальона старший лейтенант Алейников Д.И. придавал исключительно большое значение взаимодействию взводов и отделений, а также изучению ходов сообщения и связи между ними. Особенно большое значение придавалось, по примеру корабельной службы, решению вводных задач. Отрабатывались самые различные ситуации, какие только могли возникнуть в уличном бою. При этом наши огневые средства располагались так, что противник, откуда бы он ни появился, неизбежно попадал под перекрестный огонь пулеметов и автоматчиков. Противотанковые средства обороны занимали самые выгодные позиции. Мы были вооружены автоматами, гранатами и зажигательными бутылками.

Разбор проводимых учений, этот испытанный метод повышения боевой подготовки, помогал видеть допущенные ошибки и исключал их повторение в дальнейшем в боевой обстановке. Ну а как же шли дела на корабле?

Теперь уже хорошо известно, что командованием Ленинградского и Волховского фронтов в октябре 1941 г  неоднократно делались попытки освободить Ленинград от вражеской блокады. Для этого нужно было разгромить немецко-фашистские войска южнее Ладожского озера и наладить железнодорожное сообщение Ленинграда с Большой землей. Поэтому всякий раз. когда наши войска начинали операцию по деблокаде города, корабли Балтфлота, в том числе и линкор "Октябрьская революция", вели артиллерийский огонь по фашистским войскам на других участках под Ленинградом, лишая тем самым немецкое командование возможности перебрасывать свои войска к месту прорыва. Такая задача перед нами ставилась потому, что бои по прорыву шли вне зоны досягаемости корабельной артиллерии. Как бывший командир  орудия главного калибра, могу утверждать, что комендоры, несмотря на известные трудности, всегда содержали башенную артиллерию в полной боевой готовности. Мы могли вести стрельбу по противнику когда угодно и сколько угодно, в любое время дня и ночи. Поэтому все приказы командования по ведению огня нами выполнялись пунктуально и без задержек. Ни один снаряд, предназначенный для уничтожения фашистов, не остался лежать в погребе. Стрельба для нас в то время казалась не столь сложным делом.

Выполняя боевые задания командования, личный состав линкора неизменно поддерживал тесную связь с организациями города. Эти связи особенно действенными были с Василеостровскнм и Свердловским (тогда) районами. В 1942 г. я был членом бюро ВЛКСМ линкора. 4 апреля в числе других я был приглашен на совещание, где с докладом выступал Всеволод Вишневский Было около 18 часов. Едва докладчик начал выступление, как разразилась стрельба зенитных орудий. Было ясно, что начался очередной налет фашистской авиации. По фашистам били береговые зенитные батареи, и был слышен сплошной гул корабельных зениток с Невы. Как выяснилось, фашистская авиация предприняла свой "ледовый удар" по кораблям Балтфлота, стоявшим во льдах на Неве.

Нам предложили укрыться в бомбоубежище, находившемся во дворе. Зная разрушительную силу крупных авиабомб, я как-то не торопился занять место в бомбоубежище, остановился во дворе и стал смотреть, что происходит вокруг. В это время раздался вой падающей авиабомбы, потом страшной силы взрыв, и метрах в сорока от меня рухнуло здание на углу Большого проспекта и 15-й линии Васильевского острова.

Артиллерия кораблей КБФ была бельмом на глазу у гитлеровцев Поэтому они, готовясь в перспективе к захвату города, решили с помощью авиации уничтожить наши корабли, которые во льдах не имели возможности маневрировать. Дневной налет не принес фашистам ожидаемых результатов. Серьезное повреждение и человеческие жертвы понес только крейсер "Киров", стоявший на Неве напротив 19-й линии. Враг же потерял в том бою около 20 самолетов. Обозленные неудачей, гитлеровцы решили повторить налет, но уже в ночное время. В ночь с 4 на 5 апреля я стоял на верхней палубе помощником вахтенного командира. Ночь была пасмурной и темной. Неожиданно над районом Невы, где стояли корабли, появились вражеские самолеты. Они сбросили десятки светящихся авиабомб. Устье Невы озарилось ярким светом. Но, видимо, не так просто было точно определить место стоянки хорошо замаскированных кораблей. Как видно, авиабомбы немцы сбрасывали с горизонтального полета и, на всякий случай, с довольно большой высоты, потому что они рвались и в Неве, и на суше, но в корабль ни одна из них не попала. Нужно считать вполне оправданным то, что линкор не открывал в ночное время зенитного огня по самолетам. Этим самым он не демаскировал себя, и поэтому гитлеровцы вынуждены были сбрасывать бомбы наугад по площади, не видя конкретных целей.

Около линкора взорвалось 9 крупных авиабомб, одна из них, самая близкая, упала метрах в 20 от корабля, подняла своим взрывом громадный столб воды в Неве.

Береговые зенитные батареи вели шквальный огонь по самолетам противника. Осколки от зенитных снарядов градом падали на верхнюю палубу, башни, надстройки корабля и, ударяясь о броневые плиты, создавали на палубе своеобразный искрящийся фейерверк.

Такие налеты фашисты повторяли в дневное время 16, 24 и 27 апреля. И каждый раз перед налетом фашисты сначала вели мощный артиллерийский обстрел корабля, а затем минут через 20 появлялись самолеты.

Предварительный артобстрел преследовал вполне определенную цель: заставить зенитчиков оставить боевые посты и уйти в укрытие, с тем чтобы потом разбомбить незащищенный зенитным огнем корабль. Но этот прием не принес успеха фашистам. В эти дни в налете на линкор участвовало до 30 самолетов Ю-87 и Ю-88. На корабль они сбрасывали каждый раз более 40 авиабомб, но ни одна из них в корабль не попала. Зенитчики же корабля не только лишали фашистских летчиков возможности вести прицельное бомбометание. но и сбили огнем своих орудий три самолета противника, а один подожгли.

Этот изощренный способ одновременного обстрела и бомбежки кораблей немцы практиковали на протяжении всего блокадного времени. Не раз случалось так, что в результате длительного налета вражеской авиации у зенитчиков на боевых постах вот-вот должны были кончиться снаряды. Гитлеровцы мечтали, видимо, чтобы такое случилось. Но такого не было и не могло быть. Каждый раз. когда снаряды у зенитчиков подходили к концу, личный состав башен, несмотря на обстрел и бомбежку, выходил на верхнюю палубу и из погребов подносил снаряды к зенитным орудиям. Стрельба по самолетам не прекращалась ни на секунду.

Взрыв вражеского снаряда на корабле мог произойти в любом месте и в любое время. Причем, как правило, по кораблю фашисты стреляли крупнокалиберными снарядами из дальнобойных орудий.

В один из таких летних, солнечных дней я находился в башне у орудия. Кроме меня и дневального Н. Гуськова, в башне никого не было. Вдруг раздался страшной силы взрыв, а за ним последовало еще несколько, но уже дальше и с перелетом. Гитлеровцы начали очередной обстрел территории Балтийского завода и стоявших в ремонте у его стенки кораблей.

От осколков взорвавшегося снаряда под первой башней линкора загорелись кранцы первых выстрелов — это металлические ящики, в которых хранились патроны для зенитных орудий, установленных на крыше первой башни. Задымились деревянные подкладки под эти унитарные патроны, которые, в свою очередь, в любое мгновение могли взорваться и вызвать детонацию сотни 64-килограммовых полузарядов пороха и снарядов первой башни. Невозможно было предугадать, что могло произойти в создавшейся обстановке. Ясно было одно: нужны незамедлительные и решительные действия. "Шланг!" — скомандовал я Гуськову, а сам выпрыгнул из башни на верхнюю палубу. В считанные секунды Гуськов подсоединил шланг к пожарному гидранту и открыл воду, а я уже успел раскатать шланг по палубе. Когда краснофлотцы прибежали в башню по боевой тревоге, пожар уже был потушен. Риск был немалый, но все кончилось благополучно.

Такие внезапные вражеские обстрелы практиковались довольно часто и наносили существенный ущерб как кораблю, так и личному составу.

Елагин остров, ЦПКиО им. С.М.Кирова — излюбленное место отдыха ленинградцев. Тысячи жителей города в выходные и праздничные дни проводят теперь свой досуг среди озер и тенистых аллей этого прекрасного парка.

В наши дни уже вряд ли кто знает, что на стрелке острова, обращенной в сторону залива, недалеко от того места, где два каменных льва "играют" каменными шарами, в дни войны был построен громадный дот. Этот дот и другие огневые точки в войну были построены личным составом все того же стрелкового батальона, который был создан на линкоре "Октябрьская революция". Разобраны эти огневые точки сразу после войны.

В начале 1943 г. жители Ленинграда услышали радостную весть: 18 января войска Ленинградского и Волховского фронтов при содействии кораблей Краснознаменного Балтийского флота прорвали вражескую блокаду. Такое событие существенно улучшило обеспечение населения продовольствием, а войска еще и боеприпасами.

16 апреля 1943 г. ничего не предвещало опасности. Начался ужин. На боевом посту у зенитного 76-мм орудия находился только один 20-летний старшина 1 статьи Иван Тамбасов. Характерный резкий свист снаряда — и грохот взрыва расколол воздух. Снаряды противника падали вокруг корабля. Один из снарядов разорвался на левом срезе корабля. Раскаленные осколки подожгли боезапас в  кранцах первых  выстрелов  и   патроны  у  спаренной артиллерийской установки, которые находились у зенитных орудий с заранее установленными дистанционными трубками (взрывателями) на случай необходимости мгновенного открытия огня по пикирующим самолетам. Пожар распространялся. Боевой пост стал горящим и опасным местом на корабле. Командир орудия Иван Тамбасов, будучи тяжело раненным, выбрасывал горевшие патроны за борт... Еще несколько патронов Иван сбросил за борт. В его руках оказался последний. Уже аварийная команда, развернув шланги, направила в огонь струи воды, Тамбасов с патроном в руках приближался к борту. Одна-две секунды требовалось для того, чтобы горящая смерть перестала угрожать... Но не хватило этих одной-двух секунд. Раздался взрыв. Скоро мы читали в боевом листке о героическом поступке нашего товарища.

И в этот день не добилась своей цели вражеская артиллерия. Но у стенки Балтийского завода линкор не только ремонтировался. Река Нева являлась его огневой позицией. Отсюда "Октябрьская революция" вела контрбатарейную борьбу. Как правило, в целях маскировки своего места корабль периодически менял вдоль причала свою позицию на Неве, что для электромеханической боевой части являлось очередным испытанием. Приближалось время, когда фашистские убийцы должны будут понести заслуженное возмездие за все свои злодеяния на нашей земле Мы готовились и ждали этот день, когда сможем отомстить фашистам за многие тысячи ленинградцев, погибших голодной смертью во время блокады, за смерть наших товарищей, погибших на корабле в результате вражеских обстрелов и бомбежек В дивизионе главного калибра к на чалу войны сформировался отличный костяк комендоров, в совершенстве владевший своей специальностью и приобретших опыт боевых действий еще в войне с Финляндией.

Это старшины огневых расчетов Елисеев П.Я., Хлапов А.Н., Агапов И.Н., Казаков М., Шавлюгин И.; старшины артэлектриков Абашин П.Е., Букреев П.Н., Краюшкин А.Т., Крылов Г.М.; командиры орудий Евстафьев А., Иванов А.И., Матюшенков И.П., Попов А.; комендоры Набутовский И.М., Чернов П.И., Степанов И.С., Савостин А.Н., Барышников И.И., артэлектрики Нитченко В.М., Володин А.А., Тихомиров и многие другие наши боевые товарищи — мастера боевых стрельб.

 

Слава вам, мои боевые друзья!

 

Старшина 1-й статьи А.Г.Прощенко
проводит занятия у 305-мм орудия линкора

---

Уточнение от В.Прощенко:

Из 16 120-мм казематных орудий два были сняты весной 1941 г. (А.Васильев "Первые линкоры красного флота", М. "Яуза", "Эксмо", 2008)

В сентябре 1941 г. восемь 120-мм казематных орудий были сняты и направлены на береговые батареи. В 1944 г. эти орудия вернули на корабль. (И.Цветков "Линкор Октябоьская Революция", Л-д, "Судостроение 1983)

К 1950 г. на корабле оставалось 14 120-мм орудий.